Семь раз проверь - один раз поверь

[dekarmi]

(тем более, что есть интернет)
А то ж туфта на туфте, туфта на туфте... ((

- Главный вопрос - откуда известно, что смерть Евгения Родионова была именно такой, как ее описывают в прессе? Действительно ли боевики требовали от него отречься от Христа, снять крестик и принять ислам?

Секретарь синодальной Комиссии по канонизации священник Максим Максимов говорит:
 - В нашем разговоре с Любовью Васильевной (матерью Евгения Родионова) выяснилось, что ее встреча с Хайхороевым (чеченским командиром) продолжалась не более семи минут, и он ничего не говорил ей о конкретных обстоятельствах гибели Евгения. Те диалоги, которые появляются в газетах, типические, они взяты из рассказов других русских солдат, побывавших в плену. Любовь Васильевна честно призналась нам, что доказать ничего нельзя.

[...]
Добавлю, что никаких сведений о том, что Евгений или кто-либо из погибших вместе с ним воинов вел сознательную церковную жизни, нет, и фактов, подтверждающих их мученическую - в церковном смысле этого слова - кончину, синодальной Комиссией по канонизации не обнаружено.
___________
А вот что тот Хайхороев рассказал живущему доныне чеченцу: 
Эти пацаны попали в плен, их держали в плену, вначале связанными, а потом, взяв с них слово, что они не сбегут, развязали их. Дело было в Бамуте - селе, которое подвергалось ожесточенной бомбардировке, и которое никак не могли взять. В один из таких моментов, когда начался воздушный налет, когда группа чеченцев выдвинулась на позиции, пленные остались под присмотром лишь одного часового, который доверился словам пленных, что они не будут устраивать побег. Пленные захватили его оружие, открыли по нему огонь из его же оружия, прострелили легкое (он потом выжил), и сбежали. КОгда группа вернулась обратно, было понятно, что совершен побег. Пленных быстро поймали , их было., помоему, четверо. Они признали свою вину, и были приговорены к расстрелу за попытку побегу и убийство, нарушение данного ими же слова. (Один из пленных ранее принял ислам, но также был расстрелян за нарушенное слово, побег, и попытку убийства, вместе с остальными. КОгда производили казнь, у Родионова был крест на груди. Один из чеченцев подошел к нему, и сорвал его с груди со словами "Ты не достоин его носить", и бросил на землю. Командир группы, Хильдехароев, (а именно с его слов все это было рассказано. Впоследствии, он станет шахидом, иншаллах, в одном из боев) вернул крест приговоренному Родионову, и с ним в кулаке он и был расстрелян. Были казнены все четверо, кто участвовал в побеге, в результате которого была неудавшаяся попытка убийства часового. Командир и помогал матери Родионова найти могилу ее сына, когда она потеряла надежду добиться какого-либо внятного ответа от своих же военных и штабных. В те времена много матерей солдат были в Чечне, искали своих сыновей. И никто их никогда не трогал. Сейчас эти времена давно прошли.

Comments

[dekarmi.livejournal.com]

Скорее всего, того попа испугала неадекватность адептов культа солдата Родионова.
И все его последующие перипетии жизни с тем культом никак не связаны. Но кому же знать пути Господни наверняка? Вы же не скажете, что Вам, правда?

/советую блистать эрудицией на экзамене по патрологии или литургике, но если занудство семинариста не даёт Вам возможности успокоиться/

Вы все равно не способны общаться со своими оппонентами без хамства. А это уже признак не самой высшей христианскости. По плодам их узнаём их.
А откуда Патриарх Варфоломей и о. Александр Шаргунов, о. Димитрий узнали об обстоятельствах смерти солдата Родионова? Правильно, тоже от Любови Васильевны.

Организовывайте своих единомышленников, составляйте прошение в Патриархию, чтобы новое руководство комиссии по канонизациям приняло повторно ее свидетельства (на видео - и в ютуб)и пересмотрело дело Родионова. Это самый адекватный путь. Иначе уподобитесь адептам культа Распутина, Ивана Грозного и т.д. и т.п. Если еще не уподобились.

/Не то, что проницательный отец максимов/
Ой, Вы специально его пишете по фамилии и специально с маленькой буквы?? Детский сад! ))

/Политика, мой друг./

Политика мне тут по барабану. Пишите заявление о пересмотре дела.

/пользуется особым уважением схиархимандрита Илия (Ноздрина), общается с уважаемыми афонскими монахами./
Отец Илия политически заангажирован, а среди афонцев бывают и неадекваты. Вы не с той стороны зашли. Надо доказать, что протокол комиссии подложный.

/Почему именно Вас так раздражает почитание Св.Воина Евгения Русского? /
Меня раздражает туфта в Церкви. Родионов - лишь один из многих разных случаев. Хотя Церковь его не канонизировала, т.е. этот культ не очень-то и в Церкви.

/Может, потому, что Вы не верите в то, что такое возможно???/
я очень даже верю, что это возможно. И много лет верил в правдивость этой истории. Пока не прочел свидетельства комиссии.

/ Вы, например, и "Добротолюбие" прочитали, и Блаженного Августина, и Авву Дорофея, и "Страсти по Матфею" прослушали несколько раз, а на такое не способны. Какая досада! /
Какая дурацкая догадка! Меня никогда никакие боевики или бандиты не брали в плен, и никто не угрожал убить, если не приму ислам. Поэтому я не знаю, на что я способен, а на что нет. Вы вот способны на такое? Вы под дулом автомата не отреклись от Христа аж до самой своей смерти? А пишете мне сейчас из рая? Не из рая? Но уверены о себе, что в такой ситуации, в отличие от меня, не отреклись бы? Да Вы тупо в прелести!

[kolya-taraskin.livejournal.com]

Василёк! Вы меня все моей неотёсанностью упрекаете, не нравится, что я демагога максимова с маленькой буквы пишу. Ну-ну... А мне, например, не нравится Ваше выражение "культ Родионова". То же мне нашёлся, профессор Дворкин!

Ну да ладно. Между прочим, хочу Вас успокоить, что Новый Завет я прочитывал весь неоднократно - и с толкованиями Аверкия (Таушева), разумеется, и Феофилакта Болгарского, и Апостол в толковании модерниста Иевлиева весь прослушал, не суть.
А Ваше образование сомнительно. Видимо, далее журнала "Отрок.УА" и книжки "Мешают ли джинсы спасению?" не пошло. Предлагаю Вам вспомнить классика Фёдор Михайловича. Прочитайте полглавы, не сочтите за труд.
***
"Но валаамова ослица вдруг заговорила. Тема случилась странная: Григорий поутру, забирая в лавке у купца Лукьянова товар, услышал от него об одном русском солдате, что тот, где-то далеко на границе, у азиятов, попав к ним в плен и будучи принуждаем ими под страхом мучительной и немедленной смерти отказаться от христианства и перейти в ислам, не согласился изменить своей веры и принял муки, дал содрать с себя кожу и умер, славя и хваля Христа, — о каковом подвиге и было напечатано как раз в полученной в тот день газете. Об этом вот и заговорил за столом Григорий. Федор Павлович любил и прежде, каждый раз после стола, за десертом, посмеяться и поговорить хотя бы даже с Григорием. В этот же раз был в легком и приятно раскидывающемся настроении. Попивая коньячок и выслушав сообщенное известие, он заметил, что такого солдата следовало бы произвести сейчас же во святые и снятую кожу его препроводить в какой-нибудь монастырь: «То-то народу повалит и денег». Григорий поморщился, видя, что Федор Павлович нисколько не умилился, а по всегдашней привычке своей начинает кощунствовать. Как вдруг Смердяков, стоявший у двери, усмехнулся. Смердяков весьма часто и прежде допускался стоять у стола, то есть под конец обеда. С самого же прибытия в наш город Ивана Федоровича стал являться к обеду почти каждый раз.

— Ты чего? — спросил Федор Павлович, мигом заметив усмешку и поняв, конечно, что относится она к Григорию.

— А я насчет того-с, — заговорил вдруг громко и неожиданно Смердяков, — что если этого похвального солдата подвиг был и очень велик-с, то никакого опять-таки, по-моему, не было бы греха и в том, если б и отказаться при этой случайности от Христова примерно имени и от собственного крещения своего, чтобы спасти тем самым свою жизнь для добрых дел, коими в течение лет и искупить малодушие". ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

[dekarmi.livejournal.com]

Не интересно.

[kolya-taraskin.livejournal.com]

Да? А что интересно? Проповеди Александра Меня? Или Вы больше гениальные стишки Драбинко любите? Читайте уж! Я для Вас стараюсь, вместо того, чтобы мирно спать...
***
ПРОДОЛЖЕНИЕ:

***

— Это как же не будет греха? Врешь, за это тебя прямо в ад и там, как баранину, поджаривать станут, — подхватил Федор Павлович.

И вот тут-то и вошел Алеша. Федор Павлович, как мы видели, ужасно обрадовался Алеше.

— На твою тему, на твою тему! — радостно хихикал он, усаживая Алешу слушать.

— Насчет баранины это не так-с, да и ничего там за это не будет-с, да и не должно быть такого, если по всей справедливости, — солидно заметил Смердяков.

— Как так по всей справедливости, — крикнул еще веселей Федор Павлович, подталкивая коленом Алешу.

— Подлец он, вот он кто! — вырвалось вдруг у Григория. Гневно посмотрел он Смердякову прямо в глаза.

— Насчет подлеца повремените-с, Григорий Васильевич, — спокойно и сдержанно отразил Смердяков, — а лучше рассудите сами, что раз я попал к мучителям рода христианского в плен и требуют они от меня имя божие проклясть и от святого крещения своего отказаться, то я вполне уполномочен в том собственным рассудком, ибо никакого тут и греха не будет.

— Да ты уж это говорил, ты не расписывай, а докажи! — кричал Федор Павлович.

— Бульонщик! — прошептал Григорий презрительно.

— Насчет бульонщика тоже повремените-с, а не ругаясь рассудите сами, Григорий Васильевич. Ибо едва только я скажу мучителям: «Нет, я не христианин и истинного бога моего проклинаю», как тотчас же я самым высшим божьим судом немедленно и специально становлюсь анафема проклят и от церкви святой отлучен совершенно как бы иноязычником, так даже, что в тот же миг-с — не то что как только произнесу, а только что помыслю произнести, так что даже самой четверти секунды тут не пройдет-с, как я отлучен, — так или не так, Григорий Васильевич?

Он с видимым удовольствием обращался к Григорию, отвечая, в сущности, на одни лишь вопросы Федора Павловича и очень хорошо понимая это, но нарочно делая вид, что вопросы эти как будто задает ему Григорий.

— Иван! — крикнул вдруг Федор Павлович, — нагнись ко мне к самому уху. Это он для тебя всё это устроил, хочет, чтобы ты его похвалил. Ты похвали.

Иван Федорович выслушал совершенно серьезно восторженное сообщение папаши.

— Стой, Смердяков, помолчи на время, — крикнул опять Федор Павлович. — Иван, опять ко мне к самому уху нагнись.

Иван Федорович вновь с самым серьезнейшим видом нагнулся.

— Люблю тебя так же, как и Алешку. Ты не думай, что я тебя не люблю. Коньячку?

[kolya-taraskin.livejournal.com]

Рассудите сами, Григорий Васильевич, — ровно и степенно, сознавая победу, но как бы и великодушничая с разбитым противником, продолжал Смердяков, — рассудите сами, Григорий Васильевич: ведь сказано же в писании, что коли имеете веру хотя бы на самое малое даже зерно и притом скажете сей горе, чтобы съехала в море, то и съедет, нимало не медля, по первому же вашему приказанию. Что же, Григорий Васильевич, коли я неверующий, а вы столь верующий, что меня беспрерывно даже ругаете, то попробуйте сами-с сказать сей горе, чтобы не то чтобы в море (потому что до моря отсюда далеко-с), но даже хоть в речку нашу вонючую съехала, вот что у нас за садом течет, то и увидите сами в тот же момент, что ничего не съедет-с, а всё останется в прежнем порядке и целости, сколько бы вы ни кричали-с. А это означает, что и вы не веруете, Григорий Васильевич, надлежащим манером, а лишь других за то всячески ругаете. Опять-таки и то взямши, что никто в наше время, не только вы-с, но и решительно никто, начиная с самых даже высоких лиц до самого последнего мужика-с, не сможет спихнуть горы в море, кроме разве какого-нибудь одного человека на всей земле, много двух, да и то, может, где-нибудь там в пустыне египетской в секрете спасаются, так что их и не найдешь вовсе, — то коли так-с, коли все остальные выходят неверующие, то неужели же всех сих остальных, то есть население всей земли-с, кроме каких-нибудь тех двух пустынников, проклянет господь и при милосердии своем, столь известном, никому из них не простит? А потому и я уповаю, что, раз усомнившись, буду прощен, когда раскаяния слезы пролью".

(Братья Карамазовы)

По-моему, этот умный лакей (Смердяков), кого-то весьма напоминает...

Мой приятель (работник Патриархии, кстати,) когда я ему рассказал о Вашем недюжинном усердии в клевете на святых людей, которым, я уверен, Вы и в подмётки не годитесь на данный момент, ответил просто:

"Типичное фарисейство. Они тоже сказали, что Тело украли ученики. Единственное, почему тогда эти ученики шли на смерть, чтобы доказать обратное?"

[kolya-taraskin.livejournal.com]

ПРОДОЛЖЕНИЕ-3

— Дайте. «Однако сам-то ты порядочно нагрузился», — пристально поглядел на отца Иван Федорович. Смердякова же он наблюдал с чрезвычайным любопытством.

— Анафема ты проклят и теперь, — разразился вдруг Григорий, — и как же ты после того, подлец, рассуждать смеешь, если...

— Не бранись, Григорий, не бранись! — прервал Федор Павлович.

— Вы переждите, Григорий Васильевич, хотя бы самое даже малое время-с, и прослушайте дальше, потому что я всего не окончил. Потому в самое то время, как я богом стану немедленно проклят-с, в самый, тот самый высший момент-с, я уже стал всё равно как бы иноязычником, и крещение мое с меня снимается и ни во что вменяется, — так ли хоть это-с?

— Заключай, брат, скорей, заключай, — поторопил Федор Павлович, с наслаждением хлебнув из рюмки.

— А коли я уж не христианин, то, значит, я и не солгал мучителям, когда они спрашивали: «Христианин я или не христианин», ибо я уже был самим богом совлечен моего христианства, по причине одного лишь замысла и прежде чем даже слово успел мое молвить мучителям. А коли я уже разжалован, то каким же манером и по какой справедливости станут спрашивать с меня на том свете как с христианина за то, что я отрекся Христа, тогда как я за помышление только одно, еще до отречения, был уже крещения моего совлечен? Коли я уж не христианин, значит, я и не могу от Христа отрекнуться, ибо не от чего тогда мне и отрекаться будет. С татарина поганого кто же станет спрашивать, Григорий Васильевич, хотя бы и в небесах, за то, что он не христианином родился, и кто же станет его за это наказывать, рассуждая, что с одного вола двух шкур не дерут. Да и сам бог вседержитель с татарина если и будет спрашивать, когда тот помрет, то, полагаю, каким-нибудь самым малым наказанием (так как нельзя же совсем не наказать его), рассудив, что ведь неповинен же он в том, если от поганых родителей поганым на свет произошел. Не может же господь бог насильно взять татарина и говорить про него, что и он был христианином? Ведь значило бы тогда, что господь вседержитель скажет сущую неправду. А разве может господь вседержитель неба и земли произнести ложь, хотя бы в одном только каком-нибудь слове-с?

Григорий остолбенел и смотрел на оратора, выпучив глаза. Он хоть и не понимал хорошо, что говорят, но что-то из всей этой дребедени вдруг понял и остановился с видом человека, вдруг стукнувшегося лбом об стену. Федор Павлович допил рюмку и залился визгливым смехом.

— Алешка, Алешка, каково! Ах ты, казуист! Это он был у иезуитов где-нибудь, Иван. Ах ты, иезуит смердящий, да кто же тебя научил? Но только ты врешь, казуист, врешь, врешь и врешь. Не плачь, Григорий, мы его сею же минутой разобьем в дым и прах. Ты мне вот что скажи, ослица: пусть ты пред мучителями прав, но ведь ты сам-то в себе всё же отрекся от веры своей и сам же говоришь, что в тот же час был анафема проклят, а коли раз уж анафема, так тебя за эту анафему по головке в аду не погладят. Об этом ты как полагаешь, иезуит ты мой прекрасный?

— Это сумления нет-с, что сам в себе я отрекся, а всё же никакого и тут специально греха не было-с, а коли был грешок, то самый обыкновенный весьма-с.

— Как так обыкновенный весьма-с!

— Врешь, пр-р-роклятый, — прошипел Григорий.

ПОСЛЕДНИЙ ОТРЫВОК СЛЕДУЕТ...