dekarmi | Мальчик, кладбище и она

МАЛЬЧИК, КЛАДБИЩЕ И ОНА

(фрагментарно автобиографический рассказ)

Автор: я

В незапамятные, но незабываемые времена, когда сказка была правдой, а правда - клеветой на советскую действительность, один не такой уж и маленький мальчик отдыхал в селе у своих бабушки и дедушки. А как замечено еще до нас, для многих несознательных людей отдых подразумевает под собой интенсивное безделье, от которого порой случаются серьезные неприятности. И пора настала.

Было в том селе старое польское кладбище, на котором лежали бывшие живые поляки. Кладбище находилось в состоянии страшно запущенном, заросшем густым высоким кустарником и почти непролазном. Как вы уже догадались, мальчик решил пролезть через это почти. Мотивы его были чисты - он хотел туда пролезть чисто из любопытства. Но он был не местным и не знал, что там давно уже пропадали люди: заходили по тропинке в кладбищенские заросли - и всё, больше их не видели. Пока те не выходили с другого конца кладбища. Но уже постаревшими. Секунд на сорок. Так вот, бабушкин и дедушкин внучок был об этом не в курсе, поэтому отправился туда без какого-либо зазрения инстинкта самосохранения.

В небе светила огромная луна, покрытая темными неотфотошопленными пятнами. На нее из ближайшего леса выли волки, а им в ответ спорадически лаяли сельские собаки. Со стороны водоема доносился какофонический хор озабоченных в половом смысле лягушек. Мимо

поскрипывающе колышащихся деревьев без единого слова прошныривали силуэты летучих мышей. В траве бродили ежи и что-то жевали своими эволюционно недоразвитыми зубами. Тогда как воробьи спали. И куры тем более спали. И почти все их хозяева тоже спали. Но мальчику было не до сна - он жил не на той стороне планеты, а на этой, и спать днем не любил еще с учебы в детском саду.

Исследуя кладбищенские заросли, мальчик заметил зияющую в земле дыру детского диаметра и с недетской храбростью залез через нее в подземный могильный склеп. Склеп был из красного кирпича, сводчатым и настолько маленьким, что в нем можно было только сидеть на корточках или лежать. Но лежачее место было уже занято - в свете фонарика на нем лежал скелет! Католический! Однако мальчик в душе был экуменистом, поэтому не испугался. По окуркам "Примы" и "Беломора" он понял, что образ жизни здесь велся не совсем здоровый. Но велся.

Не будучи еще обучен длительным размышлениям о тленности земного бытия, мальчик не смог выдержать более десяти минут пребывания в гробовой тишине. И вынужден был откланяться.

Уже вылезя по грудь на поверхность Земли, он уперся глазами в белотуманные сапоги. Выше сапог шли остальные части ног и прочего тела. Сквозь тело темнели трава и кусты, а само оно, казалось, было одето как персонаж общеобразовательной книжки о помещиках-эксплуататорах.

От страха душа мальчика ушла в пятки - обратно в склеп, а внимание сфокусировалось на жуке, ползшем по листику за коленом привидения - детская психика защищалась как могла.

- Паскудны лайдак! , - прокричала фигура потусторонним мужским голосом, возвращая мальчика к отпихиваемой им реальности. - Длячего заклуцилэсь муй покуй?, - ее речь была такой же малопонятной, как и надписи на окружающих надгробьях.

- Шшшо вв-вы сказзали??

В фигуре что-то поперхнулось.

- Ой, извините... Сопливый мерзавец! Зачем ты потревожил мой покой? За это я тебя проклинаю: у тебя за следующий год будет двойка по биологии!

- Почему по биологии?, - удивился хорошист и любитель хомячков.

- А потому, что не нравится мне наука о живых!

Тут фигура попыталась зловеще захохотать, но вместо этого тяжело захрипела, потом закашлялась, а в конце замахала на мальчика руками и сердито растворилась в воздухе. "А еще от курения может быть рак легких", вспомнил мальчик из прочитанного в журнале "Здоровье".

Он вылез из могилы целиком и стал отряхиваться от почвы.

Выпрямившись, мальчик уперся глазами еще раз - в еще одну полупрозрачную фигуру - и от неожиданности хотел было отскочить почти на метр назад, но был возвращен в исходное положение спружинившей крупноразмерной флорой.

- Ыыыы.. Эээ!??..

- Не бойся, Вася!, - мягко, но с опозданием промолвила фигура, похожая на жену помещика-эксплуататора из той же книжки. - У тебя не будет двойки по биологии за год! Ведь ты более-менее хороший мальчик, а на более-менее хороших мальчиков проклятия действуют скорее менее, чем более. Поэтому двойка у тебя будет всего лишь за первую четверть.

- Вы - добрая фея?, - с перепугу задал мальчик девчачий вопрос.

- Нет, я не фея, - ответила она. - Я - Зося из соседнего склепа.

- Зося?..

- Да, Зося Пшепугинская, бывшая здешняя помещица. Меня когда-то даже в Жмеринке знали... Эх, молодость-молодость, восемнадцатый век!.. А ты мне нравишься. У нас с тобой есть что-то общее - я тоже не давала ему (тут она покосилась на могильную дыру в земле) покоя.. Зато похоронили его таким молодым, почти красивым! Вырастешь, Вася, - пренепременно женись! Если вырастешь... А сейчас иди домой - тебя уже бабушка заждалась, волноваться начинает.

Ее белые губы превратились в белый бант и устремились было поцеловать мальчика, но потом милосердно передумали. И всего лишь помахав мальчику на прощанье частью себя, Зося стала просачиваться сквозь ветки бузины, чтобы беззвучно в них исчезнуть.

Уже собирались надвигаться сумерки - снова размеренно и вальяжно, как это бывает лишь в далеких от экватора широтах. И мальчик пошел домой, по пути начиная переваривать свежеполученный жизненный опыт.

Когда до дома бабушки оставалось идти всего лишь две-три умные мысли, ее внучок замер: в существенно уже повечеревшем небе без предупреждения появилась черная рука, держащая двумя пальцами какую-то нехуденькую, но все равно злую девочку. С девочки свисал парашют. Рука приближалась. От нового страха у мальчика прекратилась дрожь в коленках, вызванная происшествием на кладбище. Наконец, черные пальцы разжались, и их ноша с душераздирающим всплеском бултыхнулась в ирригационную канаву, выкопанную когда-то безбожными комсомольцами.

Интенсивно заработав конечностями, девочка стала выползать из канавы с широко расрытыми и наполненными диким безумием глазами. Подбежав ближе и присмотревшись внимательнее, мальчик с облегчением понял, что она всего лишь дура.

- Ты откуда??!

- Отууууда!, - ответила она, кивнув головой в канаву и давая мальчику понять, что он в ней не ошибся.

Никакой черной руки больше не было видно. А мокрая девочка побрела в вечерний туман, пытаясь шуршанием волочащегося за ней парашюта сманить за собой сюжетную линию рассказа. Но линия даже не прогнулась.

- Снова... И почему мне все время видятся всякие ужасы?.. Зато будет что написать в сочинении о проведении лета, - закреативило мальчика.

- Или в блоге!, - непонятно подкаркнул ему сзади незнакомый мудрый ворон голосом противного человека. Мальчик привычно содрогнулся, хотя это занятие уже раздражало его до невозможности. Хотелось проснуться, но просыпаться было некуда. Или все же было куда?

Он вспомнил, что в таких случаях полагается щипать себя для проверки чувствительности к боли. И ущипнулся за мизинец. Боли не было. Тогда он его укусил, но боль все равно не появилась. Мальчик повеселел и приготовился к облегчительному пробуждению. Но подойдя под колхозный фонарь, увидел, что тот мизинец был не его. И вся та рука была не его. Та рука была чужой. И черной.