dekarmi | Церковная Крыса пишет, что этот день настал

Church Rat пишет:

Вот и настал этот день. Информация, заботливо завернутая в присказки и искажения, была доставлена архиерею. Хотя нет, стоп. Информация, видимо, была доставлена раньше. А сегодня архиерей вкатил нереальных архиерейских люлей моему литтл-шефу и меча психопатические молнии вытурил меня с моего места служения.
Суть претензий звучала невнятно, были сделаны акценты на какой-то сексуальной тематике, что, как знают читатели Крысы, конечно, является чьим-то вымыслом.

Вообще забавно. Архиерей поступил примерно так: у него домашняя крыска в клетке. Он ее сам завел. А теперь взял и сыпанул вместо корма яду в клетку.

Не прощают в Церкви свободы слова и не любят правды. Но только с молчаливого согласия вышестоящих много зла совершается, как мы видим. Я оборачиваюсь назад и вижу: Боже мой! Сколько замечательных людей, верныхсвященников, отличных специалистов разного профиля, сколько людей с иностранными языками и прекрасными организаторскими навыками было выброшено за борт церковного корабля. Ладно я, мелкий зверь с лысым хвостом . А как же люди по-настоящему достойные? Они просто ушли работать в мир. Я уж не говорю про совершенно трагические истории с запрещенными священниками, которые мыкаются в миру или просто пьют.

Знаете, все это было бы ничего, если бы Церковь не была закрытой корпорацией. Закрытой и довольно недружелюбной к внешнему миру. Наши батюшки приходят в школы и управы, говорят теплые речи на концертах и военных сборах, но по сути все равно церковная социальная группа так и остается закрытой. Человек, приходящий в храм и участвующий в литургии - лучше сказать, стоящий, потому что участия особо не предусмотрено - это не свой. Свой это кто? Работник храма, любой церковнослужитель начиная от пономаря и заканчивая настоятелем, это архиерей и его команда - короче говоря, это трудовой коллектив. Те, кто трудится в Церкви.

Анализируя свое прошлое я понимаю, что, наверное, мой рабочий путь в Церкви это попытка интегрироваться в церковное сообщество, стать в ряды "своих".

Абсурдность и противоречивость нынешней церковной жизни заключается в том, что без устали постулируя принципы общинности, на деле мы это общинности не видим и не увидим. Я восхищаюсь теми отважными священниками, которые создают на своих приходах настоящие христианские общины вопреки сложившейся системе. Но и община не всегда может отстоять своих членов пред лицом иерархии.

Пару месяцев назад после рождественского угара мне довелось съездить в трехдневный отпуск в один небольшой городок в соседней епархии. И вот иду я гуляю, захожу в храмы и постоянно ловлю себя на мысли, что поскольку я тут инкогнито, а не по приглашению местного епископа, то надо шаркать ровно. На каждом шагу угрожающий таблички "не фотографировать!", "не заходить!", "не разговаривать!" и пр. То есть то ли люди, как овцы идут в любые открытые двери, то ли наши братья-сослужители в этом городе так сильно не хотят, чтобы их лишний раз беспокоили. К слову, люди в городе очень спокойные, приличные, трезвые и вежливые.

Но ощущение чуждости в каждом слове, в каждом жесте, в каждой табличке. И право слово, не будь я в трудовой корпорации "своих", вряд ли когда-то состоялось бы мое воцерковление! Я не верю, что люди такие. Но я точно знаю, что это система такая. Поп и рад бы поговорить с человеком, вникнуть, не быть безразличным, да где ему - у него стопицот послушаний и толпа исповедников. Бабка-свечница могла бы быть вежливой, но у нее в голове не заложен такой сценарий, потому что улыбаться тут не принято и всякое сакральное пространство диктует бабуле кучу табу, которые она гордо несет покупающему свечки народу.

Честно слово, я сейчас вспоминаю первые годы своего воцерковления и мне смешно и страшно. Людям, которые участвовали в моем воцерковлении, в том числе и владыке, надававшему сегодня нам по шапке, должно быть стыдно! Меня научили ритуальным действиям и формам поведения, помогли освоить речевые клише и церковный жаргон, дали в руки Евангелие и пустили с миром. Поедание капусты и ношение определенного фасона одежды ставилось в священную обязанность, зато никто мне не объяснил сути богослужения, никто не рассказал о Евхаристии и о Боговоплощении. Надо причащаться, а зачем? Единственное, что было понятно, это "в воспоминание Тайной вечери". Хотите прикол? О правиле ко причастию и о том, что вообще надо читать молитвы, мне стало известно ровно через два года после начала евхаристической жизни. Трехдневный пост это да. Правило? Нет, не слышали. И это у меня был духовник.

Прошли годы и многое изменилось, слава Богу. Сейчас я живу Евхаристией, живу стремлением быть со Христом и служить Ему и Его Церкви по мере сил. Служить трудами и словом правды, чтобы люди, видящие беззаконие в Церкви, знали, что это грех церковных людей и системы, созданной ими, а не порочная суть Церкви, и не уходили ни в коем случае от Живоносного источника. В Церкви нет ничего порочного, кроме нас самих.

Если Вы думаете, что я огорчаюсь из-за того, что лишаюсь места работы и прокорма, то зря. Если Вы думаете, что я выставляю себя церковным шарли, страдающим за свободу слова, то тоже зря. Я порой перегибаю палку и реально обидные вещи говорю. "К людям надо помягше, а на вопросы смотреть ширше". Я верю в лучшее и теперь, спустя год после начала этого проекта, я точно знаю, что есть много замечательных верующих людей, видящих и добро, и зло, и трудящихся на своей ниве, засучив рукава и невзирая не все невзгоды. Я люблю вас, мои дорогие крысятки, и никакие епископы нам не страшны, пока с чистым сердцем и искренним покаянием мы подходим к Чаше.

Всем желаю укрепления сил и вере и в делах.
И, кстати, ищу работу :)

Ваша во Христе,
Церковная Крыса